Кот Матроскин подойти к телефону не может. Он очень занят. Он на печи лежит.
На самом деле, понимание того, что по сути есть театр со стороны кулис, пришло ко мне именно на финальном году обучения, когда мы взяли на постановку действительно сложную вещь, из военной тематики. Ничего другого ожидать и не следовало - в год семидесятилетия Великой Победы-то. Пьеса Алексея Дударева "Не покидай меня" (автор, кстати, беларус), при первой начитке показалась мне простоватой, но когда я дошла до финала, меня, откровенно говоря, встряхнуло. И в дальнейшем моё впечатление становилось более... "концентрированным", что ли, искренне не знаю, как это можно ещё обозвать.
Командир, который раньше не имел вообще никакой связи с военными действиями и работал учителем физики. Четыре девчонки - кто-то едва успел закончить школу, кому-то оставалось совсем немного, но судьба распорядилась иначе. И именно женской грудью закрылась военная амбразура в прочтении Дударева, чего нельзя не отметить - это всегда как-то по-особенному болезненно, хрупко, тонко и страшно.
На самом деле, страшно даже представить, что за этим стоят факты из жизни. Но представлять приходится - иначе не сыграешь достоверно, не прочувствуешь до конца. И пусть месяцы репетиций копят в себе огромное количество смеха (что говорить, труппа у нас собралась хорошая, и я искренне и крепко их люблю), но были там и слёзы, потому что нервы сдают, правда. И кричишь на командира посреди пьесы вроде как бы и по роли, но по ощущениям уже всерьёз.
Работы ещё много, и она никогда не покажется рутинной - всегда в этом есть что-то новое. Порой падают декорации, забывается текст, выходит корявым поцелуй... И даже при болезнях мы идём и работаем, неважно, температура ли, как у меня сегодня, Анина голова или бесконечная Данькина простуда. Но все эти недостатки и наши общие косяки и ошибки стоят того, чтобы в конце концов выйти на сцену и показать это. Потому что это сильно, мощно и больно. Потому что забывать об этом нельзя.
Если всё пойдёт, как надо, через три с хвостиком недели первая постановка. И я очень хочу, чтобы всё было хорошо.
Я хочу, чтобы это увидело как можно больше людей.
Командир, который раньше не имел вообще никакой связи с военными действиями и работал учителем физики. Четыре девчонки - кто-то едва успел закончить школу, кому-то оставалось совсем немного, но судьба распорядилась иначе. И именно женской грудью закрылась военная амбразура в прочтении Дударева, чего нельзя не отметить - это всегда как-то по-особенному болезненно, хрупко, тонко и страшно.
На самом деле, страшно даже представить, что за этим стоят факты из жизни. Но представлять приходится - иначе не сыграешь достоверно, не прочувствуешь до конца. И пусть месяцы репетиций копят в себе огромное количество смеха (что говорить, труппа у нас собралась хорошая, и я искренне и крепко их люблю), но были там и слёзы, потому что нервы сдают, правда. И кричишь на командира посреди пьесы вроде как бы и по роли, но по ощущениям уже всерьёз.
Работы ещё много, и она никогда не покажется рутинной - всегда в этом есть что-то новое. Порой падают декорации, забывается текст, выходит корявым поцелуй... И даже при болезнях мы идём и работаем, неважно, температура ли, как у меня сегодня, Анина голова или бесконечная Данькина простуда. Но все эти недостатки и наши общие косяки и ошибки стоят того, чтобы в конце концов выйти на сцену и показать это. Потому что это сильно, мощно и больно. Потому что забывать об этом нельзя.
Если всё пойдёт, как надо, через три с хвостиком недели первая постановка. И я очень хочу, чтобы всё было хорошо.
Я хочу, чтобы это увидело как можно больше людей.